Светодизайнер Алексей Бурыкин — о том, что не так с освещением Москвы

Почему в Москве не подсвечивают памятники, что делает здание «эмоциональным» и как дизайнеры спорят с архитекторами — в интервью руководителя бюро QPRO.

Световой дизайн фасадов домов, архитектурных ансамблей и целых улиц — одно из важнейших направлений в создании городской среды. Москва ежегодно тратит на праздничную иллюминацию города десятки миллиардов рублей, а крупные компании рассматривают светодизайн своих штаб-квартир как один из способов продвижения бренда.

О том, какие ошибки допускает Москва в архитектурно-световом оформлении города и чем российская столица отличается от других мегаполисов, «РБК-Недвижимости» рассказал эксперт по световому дизайну, руководитель бюро QPRO Алексей Бурыкин.

— Световое оформление здания — продолжение архитектуры или отдельная, может, даже противоположная ей сущность?

— Скорее первое. Любой проект начинается с архитектурной концепции, которая попадает в руки светового дизайнера. Сначала мы получаем техническое задание, затем делаем эскиз проекта, который должен учитывать особенности архитектуры и функционала здания, а также территорию и окружение. После этого разрабатывается рабочая документация, закупается оборудование и проект выходит на финишную прямую.

— Я так сформулировала вопрос, потому что нередко приходится видеть примеры довольно радикального, даже агрессивного вторжения светового дизайна в тело здания. И это всегда воспринимается как схватка дизайнера с архитектором.

— Такое встречается. У нас все процессы идут с большим опозданием: если в Европе люди активно борются со световым загрязнением, то мы изо всех сил пытаемся «пересветить» друг друга.

— Как архитектура здания влияет на работу со светом? Понятно ведь, что нельзя использовать одни и те же приемы для подсветки фасадных сталинских домов и небоскребов.

— Архитектура здания — отправная точка любого проекта. Например, для классических и неоклассических построек с «богатыми» фасадами главная задача — подчеркнуть все элементы здания и создать его визуально-эстетическую картину. При этом мы рассматриваем не только архитектуру как таковую, но и световую среду объекта. Если речь идет об улице с большим скоплением жителей, туристов, пешеходов вроде Тверской или Садового кольца, здание не может жить само по себе. Мы не можем сделать из него новогоднюю елку, как бы того ни хотел заказчик.

В случае с современными зданиями вариантов даже меньше, потому что здесь, как правило, нечего выделять: чаще всего подчеркивается контур здания и основных объемов, создается световая геометрия. К тому же, есть чисто технические сложности. Например, в «Москва-Сити» большинство небоскребов обладают светопоглощающими фасадами, и те приемы, которые можно использовать в классических зданиях из камня или бетона, здесь просто неприменимы. В таких случаях внедряется светодинамическое освещение, как в башне «Эволюция»: в темное время суток фасад украшает пиксельная сетка, позволяющая воспроизвести «картинку» по заданному сценарию.

— Тут другая проблема: как найти компромисс между визуальной выразительностью и комфортом жителей. Например, недавно здание офиса Сбербанка на Кутузовском проспекте оснастили светодиодной лентой, которая бьет в окна соседних домов. Местные жители протестуют, отправляют жалобы в Роспотребнадзор. Трудно представить, что разработчики проекта не могли предвидеть подобную реакцию.

— Это большая проблема для Москвы, но что с ней делать, никто не понимает. Понятие «световое загрязнение» в значительной степени сформировалось еще при Лужкове, когда в Москве возникла необходимость переосмысления практики светового оформления и архитектурно-художественной подсветки зданий. В 1990-е годы при правительстве Москвы была создана рабочая группа, которую отправили в Париж перенимать опыт светового дизайна города. По итогам поездки столичные власти решили этот опыт повторить, но с поправкой на российский менталитет. Мэрия как основной заказчик решила сделать акцент на активном, повсеместном и очень выразительном освещении. А дальше уже дизайнеры и частные заказчики стали соревноваться по яркости и оригинальности решений. В результате мы получили световую какофонию, которая сегодня является большой проблемой для города.

Световое оформление здания Сбербанка на Кутузовском проспекте — один из таких примеров. С одной стороны, оно находится на некоей обособленной территории, с другой — все-таки на Кутузовском проспекте. Именно поэтому здание не имеет права так сильно выделяться на фоне исторической застройки магистрали, тем более что речь идет о сложившемся архитектурном ансамбле.

— Проблема в том, что у нас этот вопрос законодательно не зарегулирован.

— Да, это так. В Европе процедура, с одной стороны, чуть более сложная, а с другой — более простая и понятная. В большинстве западных городов существует световой мастер-план, который представляет собой свод правил и регламентов — они четко регулируют, что можно и что нельзя. При этом мастер-план не определяет эстетические приемы, которые могут использовать светодизайнеры и архитекторы, но он их ограничивает. Если бы такой свод появился в Москве, мы бы получили более однородную световую среду. Сейчас все решения носят очень субъективный характер, что мешает развитию светодизайна и световой картины города.

— Насколько вообще Москва прогрессивный город в смысле светового оформления? Мне не раз приходилось слышать от иностранных архитекторов, что по части работы со светом Москва позволяет себе куда больше других столиц. Непонятно только, комплимент это или упрек.

— Это субъективный показатель, никаких авторитетных рейтингов, которые бы ранжировали города по качеству световой архитектуры, нет. Москва перенимает современные тенденции в световом дизайне, но для того чтобы соответствовать определенному уровню, не нужно перенасыщать город световыми элементами — это может очень негативно сказаться на качестве среды.

Например, в Риме большие проблемы со световой картинкой города. Эксперименты с подбором цветовой температуры привели к тому, что большая часть местных жителей стали воспринимать Рим как менее комфортный город. Дело в том, что классическая архитектура исторически более теплая — попросту говоря, желтая. Сейчас городские власти применяют более современные приемы с точки зрения световой среды, которые заметно повысили уровень цветовой температуры, сделали основными белый и синие цвета. В результате многие улицы воспринимаются как больничные коридоры.

— В Москве такое тоже встречается?

— Ошибок больше, чем удач. Мне кажется удачным опыт подсветки московских вокзалов. Проектом занимался мой коллега Павел Павлюк из компании «Ультиматум». Здесь все правильно — баланс, контрасты, выделение основных элементов. Когда что-то нарушено, глаз не получает гармоничного восприятия среды, он начинается переключаться с одного объекта на другой, вызывает ощущение тревоги. Неудачные световые решения часто связаны с экономикой проекта: девелоперы всегда стремятся сэкономить, в результате мы получаем малобюджетные, низкокачественные решения.

— Сколько в среднем стоит проект светового оформления здания?

— В России долгое время вообще не было культуры оплаты за разработку архитектурно-художественной подсветки. Компания, которая занимается разработкой светового дизайна, до сих пор часто воспринимается как поставщик оборудования. Заказчик или генпродрядчик обычно говорит: «Зачем вам деньги на проектирование, если вы и так заработаете на оборудовании». С одной стороны, так и есть, с другой — во всем мире проектирование оплачивается отдельно, ведь это интеллектуальная составляющая, которая гарантирует качественный результат. Разработка проекта освещения обходится в среднем в 1,5 млн руб., реализация, которая подразумевает поставку оборудования и сложные работы с электрикой, обходится в €100-120 тыс. в зависимости от сложности проекта.

— Сложность измеряется количеством внедренных решений или их качеством? И насколько далеко шагнула отрасль в инновационном смысле, скажем, за последние десять лет?

— Десять лет назад во всем мире использовался другой тип источников света. За счет активной интеграции светодиодных источников света рынок перевернулся с ног на голову. Светодиоды имеют более высокий уровень энергосбережения, более высокую вариативность с точки зрения изменения цветовой температуры.

Светодиодные приборы, имеющие более минималистичные параметры, позволяют легче интегрировать их в современные фасады. Например, раньше было сложно представить, что металлогалогенную лампу можно погрузить в корпус и поставить на фасад здания. Наконец, сегодня повсеместно используются системы управления подсветкой здания, которые позволяют менять тип освещения в зависимости от времени суток, дня недели (будний или выходной) и даже погоды. Благодаря этому мы можем наделять здания определенными «эмоциями».

— Москва тратит миллиарды на подсветку отдельных зданий и целых улиц, при этом у нас почему-то не принято подсвечивать памятники. Можете объяснить этот парадокс?

— Хороший вопрос, на который невозможно однозначно ответить. В 2014 году мы вместе с архитекторами из Buromoscow выиграли конкурс на благоустройство Триумфальной площади. До реконструкции памятник Маяковскому подсвечивался, хотя и морально устаревшими приборами. Мы предложили выделить памятник при помощи современного освещения и таким образом сделать его центральным элементом площади. Мы прошли согласование, поставили оборудование, но на протяжении года памятник так и оставался не подсвеченным. Через год приборы установили, но не те и не с тех точек. Чем это объяснить?

Другой пример, не московский. Некоторое время назад мы разрабатывали мастер-план световой среды города Чебоксары, долго проговаривали проект, выделяли ансамбли, провели исследование основных доминант и туристических маршрутов. В итоге из всего проекта решили подсветить четыре памятника и надпись на въезде в город. Есть вещи, на которые нет логического ответа.

Алексей Бурыкин родился в Москве. Окончил факультет робототехнических и интеллектуальных систем МАИ. В 2013 году основал светодизайнерское бюро QPRO. Среди крупнейших реализованных проектов — интерьерное освещение Электротеатра Станиславский в Москве (совместно с бюро Wowhaus), главного общественного здания инновационного центра «Сколково» MATRIX (Матрешка), павильонов «Медиацентр» и «Заповедное посольство» в парке «Зарядье», флигеля «Руина» в Государственном музее архитектуры имени А.В. Щусева (МУАР) и Музея Парка Горького. Кроме того, QPRO разработала внутреннее и внешнее освещение «Ельцин Центра» в Екатеринбурге, архитектурную подсветку Гостиного двора, Патриаршего подворья в «Зарядье» и уличное освещение на Триумфальной площади. Курировал первый в России курс о светодизайне в архитектурной школе МАРШ.

Автор: Ольга Мамаева.
Источник: realty.rbc.ru